Русский язык в Украине под запретом. Или почти под запретом — ему готовят новые ограничения и кары, последствия чего и беспокоят известного политического философа и политтехнолога Дмитрия Выдрина
Густо, тяжело, даже навально повалили знаковые международные события. Белоруссия, Карабах, Киргизия, на горизонте Молдова…
Извиняюсь, что в одном ряду перечисляю разномасштабные, разнокалиберные эксцессы. Но так уж их форматирует пресловутая «мировая информационная повестка». А тут еще второй волной накатывает «корона», на гребне которой серфингует американский президент Трамп.
На фоне этого эмоционального перевозбуждения, если не сказать, безумства, почти не замеченными остались два события, которые обусловят со временем не меньшие последствия и потрясения. Это фактический запрет в сентябре — октябре на Украине использования русского языка — от сферы образования, до сферы услуг и общепита. И это одномоментный как бы похожий запрет на монгольский язык в китайской провинции Внутренняя Монголия — Нэй-Мэнгу. (Почему я использовал любимое слово-паразит московских политологов «как бы», станет понятно позже.)
Интересно, но эти внешне очень схожие события вызвали совершенно различную реакцию. Во Внутренней Монголии традиционные масштабные акции протеста, тоже традиционно поддержанные Западом. На Украине — тишина внутри страны. И такая же тишина за западными границами. Но и об этом ниже.
А пока, вот сижу, размышляю: не является ли «Хор Турецкого» врагом турецкого языка. Думаю — нет. Поют они, в основном, на русском. Хором. А русский язык веками развивался как «принимающая» лингвистическая платформа, а не «уничтожающая». Империя — это не только механизм присоединения новых территориальных пространств. Это, в том числе, и постоянная наладка функциональных связей с ранее «чужими», но ставшими «своими» языками.
Помню как гостил еще в девяностые на чужбинушке у одного ностальгирующего олигарха. Ну, как тогда проявлялась ностальгия? Наверное, как и сейчас — русская водка, астраханская селедка, бородинский хлебушек и старые-добрые советские фильмы. Мы и смотрели их на всех союзных языках. Особенно цепляла «Операция Ы» на казахском. Там даже знаменитая никулинская песня «Постой паровоз!» умопомрачительно звучала на вольготном степном языке, где половина слов, типа, того же паровоза произносилась на «могучем».
А такова была лингвистическая политика «тюрьмы народов» — оказывать всемерную поддержку всем национальным культурам и каждому региональному наречию. Мы подзабыли, но любой центральный фильм тогда дублировался на все республиканские «мовы». Исходя из такого подхода, русский язык и выполнял имперскую, то есть — связующую и поощряющую подобное разнообразие, миссию…
Но вернемся-ка все же в Китай и Украину. В чем там такая различная реакция на запрет русского и монгольского языков? Почему украинские русские традиционно «утерлись» и сделали вид, что ничего не заметили? Может, надеются, что какие-нибудь мужественные венгры родной язык на Украине защитят, а им и обломятся крохи этой защиты?
Я и сам не знаю: возможна ли в принципе защита простыми людьми своих прав в условиях, когда против тебя натравляют беспредельную «улицу» внутри, а еще и при потакании «великого» Запада из вне. Вон, во время хунвейбинов монголы вроде не протестовали. Видимо, социальный, тем более политический протест возможен только при достаточно цивилизованных режимах.
Но сейчас о другом. Повторюсь: каждый язык — это не просто банальный инструмент общения, но и сложнейшая многоуровневая программа освоения мира. Это кодексы, протоколы взаимодействия с реальностью. В очередной раз напомню истину, доказанную еще философом Ролан Бартом: человек видит мир не только глазами, но и словами. «Русский мир» — это географическое, экономическое, социальное, политическое и культурное пространство проговоренное на русском языке. Проговоренное без ненависти, злорадства, унижения и назидательности. Только тогда и не возникает конфликтов с другими языками и их носителями на этом пространстве.
Я понимаю, опасения украинских политиков, чиновников, олигархов. «Впустить» на свою местечково окукленную и рогульски освоенную территорию русский язык — смерти для них подобно. Тогда рассыпается миф об инаковости их «цивилизации», субкультуры, архаичных верований. Тогда ставится под сомнение само их существование как «хозяев горы». Тогда из мелодичного украинского языка выпадает вирус или ген ненависти ко всему русскому. А без этого гена, сложнова-то обосновать саму «незалежность». Вообщем здесь мотивы запретов понятны, при всей их деструктивности.
Но вот китайскую ситуацию понять пока не могу. Моя аспирантка Карина — специалист по монгольской филологии и истории, доказывает, что ни монгольский язык не заражен вирусом неприятия китайского мира, ни наоборот. Да, есть некоторые современные наслоения в виде «новояза» — присказок, анекдотов, шуток. Убрать их можно в одно касание. Но в саму ткань, морфологию, генетику ни монгольского, ни официального китайского языков не закодированы вирусы взаимной вражды, антипатии, ненависти. В отличии от того же украинского. В китайских запретах, скорее казус политического «перебдения». В то время как на Украине — это результат геополитического выбора.
Но даже не это главное. Главное здесь с точки зрения политики как сама власть относится к собственным запретам. Вот здесь различия еще разительнее, чем в общественных отношениях к этому событию.
Представители китайских властей, видимо до сих пор бреются бритвой «Жиллетт». Нет, не потому, что у них нежная кожа под редкими волосами. У этой бритвы универсальная инструкция на все случаи жизни. В том числе и политической. Там написано: «Сначала закрутите до упора. Потом отпустите на два оборота».
Китайцы инструкцию знают дословно. Сначала запустили слухи об языковых ограничениях в сфере образования. Потом объявили, что вводят в монгольских учебных заведениях обучение на китайском только трех предметов: истории, литературы и права. Вот и один оборот ослаблений.
Более того, сразу после «языковых протестов» состоялся визит министра иностранных дел КНР в Монголию. Он заявил о максимальном уважении к монгольскому языку, нравам и обычаям. Были анонсированы новые интеграционные совместные проекты. Как в китайско-монгольском формате, так и в российско-китайско-монгольском. Короче, мир, дружба, инвестиции. Вот и второй оборот ослаблений.
Ясно, что монгольскую оппозицию это не убедило. Предыдущий президент Элбэгдорж (монгольский вариант украинского Порошенко) сразу заявил о «культурном геноциде» монголов со стороны китайцев. Его право. Но на митинг протеста на площадь Сухэбатора собрал несколько сотен сторонников. Видимо, другие тоже бреются «жиллеттами».
А вот украинские власти похоже не бреются вообще. Отсюда, наверное, и их модная щетина. Соответственно, инструкции они не читали. Все закручивают и закручивают. В ближайшее время собираются ввести какие- то новые, видимо, совсем уж запредельные запреты на «мову агрессора».
Ох, и сорвет же в стране резьбу! Тогда и мировая повестка станет совсем другой! Это неизбежно — инструкции «жиллетт» как и армейские уставы написаны кровью.
И еще бы я им напомнил древнюю пословицу монгольских великих воинов: « Хэлбэл хэл овдено. Хэлэхгуй бол сэтгэл овдоно». Дословно: Если скажешь, язык заболит. Если не скажешь душа застонет.